Воздействие охоты на организм человека

Ни один вид спорта не оказывает такого благотворного влияния на нервную систему человека, как охота, конечно, в том случае, если она правильно организована.
Охота воспитывает в человеке волю, настойчивость, выдержку и терпение, без этого не убьешь зверя на приваде или на потраве; способность в нужный момент подавить в себе чувство робости и вступить в схватку со зверем или прийти на помощь товарищу, рискуя собственной жизнью; мгновенную реакцию на внешние раздражители. Медлительный и спокойный в обыденной жизни человек иногда изумляет всех скоростью реакции на охоте.Есть у меня один старый приятель, которого за медлительность и неповоротливость с детства зовут Статуй. А я сам много раз был свидетелем необыкновенно быстрой реакции этого удивительно добычливого охотника. Однажды, отдыхая на полянке, мы вдруг услыхали шум крыльев птицы. Пока остальные прислушивались, Статуй успел схватить ружье, снять с предохранителя и уложить рябчика.
На охоте все эмоции имеют совсем другой характер: положительные ярче, теплее и непосредственнее, чем в быту и на работе. Недаром говорят: человек, вырвавшийся на природу, превращается в ребенка. У отрицательных эмоций как бы сглаживаются углы, и они либо скоро исчезают как дым, либо переходят в положительные.
Стрелок, ожидающий зверя на номере, волнуется, его беспокоит целый ряд проблем: выйдет ли зверь именно на его номер, сумеет ли он уложить его наповал? И вот случилось худшее, человек промахнулся. Значит, потерпел поражение весь коллектив: второй раз, может быть, и не удастся выставить зверя. И что же? Хорошие товарищи, пожурив «мазилу», обязательно все сведут к шутке, кто-то даже встанет на защиту и будет доказывать, что на его месте любой мог бы промазать. В последующем успех охоты сразу заставит забыть все неудачи (да и у кого они не случались?). Так бывает и так должно быть в настоящих охотничьих коллективах.
Но у каждого человека свой тип нервной деятельности, свой характер и свои привычки.

Идеальных людей нет, а потому в характере каждого можно найти те или другие отрицательные черты: один сварлив, у другого злой язык, тот эгоист, а этого снедает скупость, да и трусы встречаются нередко. Искусство общежития и заключается в том, что каждый должен помнить о своих недостатках и бороться с ними, а окружающих, за их пороки, судить не очень строго, и главное, не цепляться за какую-нибудь отрицательную черточку и не создавать из нее причину для возникновения ненужных эмоций. Не надо раздражаться по пустякам. Главное на охоте, это уверенность в том, что твой товарищ готов делить с тобой все тяготы походной жизни и в опасный момент придет к тебе на выручку.

Мы говорили о том, как избавиться от раздражителей и избежать отрицательных эмоций. Охотничью страсть нельзя отнести к отрицательным эмоциям, но если она чрезмерна, да к тому же у человека с неуравновешенной нервной системой, или, что еще хуже, у «безудержного типа» (по Павлову), то от нее можно ждать беды. Такой охотник стреляет зверя, идущего на него, за 150-200 метров вместо того, чтобы выждать и стрелять его через несколько секунд за 40—50 метров; он палит в зверя, идущего на соседа, и, что самое страшное, может пустить пулю по линии стрелков на коллективной охоте, стреляет на шорох, по кустам, где что-то мелькнуло.

Вот такой неуравновешенный тип с гипертрофированной охотничьей страстью некто Геннадий Н. в районе Чегема под Нальчиком 25 июля 1969 года застрелил своего приятеля Виктора К. Охотились они на кабанов в запрещенное время запрещенным способом, ночью с фонарем. Геннадий, не дождавшись ответного сигнала фонарем, выстрелил на шорох. Так же на шорох, по неясному силуэту, была убита другим медвежатником старушка, забравшаяся зачем-то к вечерних сумерках на овсяное поле.

На коллективных охотах обычно зачитываются правила охоты на зверя, в которых предусмотрены меры безопасности, после чего каждый расписывается на специальном бланке.
Охотники, считающие себя «асами», относятся к этому иронически, им кажется, что они все знают, и торопятся поскорее «покончить с формальностями». Они не понимают, что, внимательно прослушав все сначала, они как бы откопают в архивах мозга подзабытые правила. А если кто-нибудь при этом вспомнит случай, когда игнорирование этих правил привело к несчастью, у человека появится еще большая настороженность, и коре головного мозга будет легче обуздать подкорку, которая может скомандовать в какой-то момент: Стреляй, а то упустишь! Хорошо, если вся охотничья команда состоит из «асов» — людей, знающих положительные и отрицательные стороны друг друга. В такой команде чересчур азартного и неуравновешенного типа постараются поставить на номер, где он бы никак не мог зацепить пулей соседа. И лишний раз предупредят его. Но ведь команды на кабанов и лосей чаще всего бывают сборными, люди друг друга не знают и номера вытягивают по жребию. В этом случае и десять напоминаний о мерах безопасности не будут лишними.
А какие же меры должен принимать сам «неуравновешенный», готовясь к ответственному моменту? Умный человек осознает свои слабости. Такому человеку помочь могут только самоконтроль и самовнушение. Он должен внушить себе, что у него нет оснований для чрезмерных волнений и спешки. В случае промаха никто его «казнить» не будет, следовательно, спешить нечего и надо выбрать самый удобный момент для выстрела.
Человек с легко возбудимой нервной системой должен твердо знать: его состояние зависит от него самого. Чем чаще он будет «раздражаться», тем скорее у него повысится кровяное давление, и он из неврастеника превратится в гипертоника. Раздражительный человек должен заставить себя анализировать каждую свою вспышку и каждую спешку. По поводу каждой вспышки он должен задать себе вопрос: «А настолько ли это обидно? А нельзя ли было снести все к шутке? А стоит ли из-за этого переживать?»

В большинстве случаев человек скоро поймет, что случившееся выеденного яйца не стоит. Если же по опыту этому человеку известно, что самовнушения и самоуспокоения ему мало, он должен воспользоваться кое-какими медикаментами, например, легкими успокоительными таблетками, приняв одну утром, а вторую за 20—30 минут до ответственного момента. Можно 2-3 раза в день принять по одной таблетке экстракта валерьяны. Пользуются ведь люди лекарствами, идя на ответственный экзамен или перед неприятным разговором с начальником. А приведя себя однажды в норму, второй раз это будет сделать значительно проще. Но если человек видит, что справиться с собой не может, в ответственный момент его бьет озноб и он теряется в тяжелой обстановке, от опасных охот временно надо отказаться и обратиться за помощью к невропатологу или психотерапевту.

Не могу не рассказать об одной трагикомедии, которую мне не только довелось наблюдать, но и принимать в ней косвенное участие.

Приехали мы однажды втроем в охотхозяйство Северного Кавказа охотиться на кабанов. Среди нас был страстный охотник, которого можно было отнести по классификации И. Павлова не только к типу «неуравновешенному», но даже к «безудержному». Он был болезненно самолюбив, везде и во всем стремился быть первым, реагировал на все молниеносно, но реакции его часто были неадекватными.

Начальник хозяйства сказал, что запланировал охоту на послезавтра. Нам всем, конечно, было обидно терять почти два дня, но мы двое молчали, а наш «неуравновешенный» упросил начальника охотхозяйства устроить нам внеплановую охоту на завтра.

Наутро нас отвезли на газике к вышке, около которой подкармливали кабанов, и поставили на тропы, по которым вечером они спускались с гор, а утром возвращались с кукурузных полей. Охотовед еще затемно расставил нас на тропы, сказав, что, когда рассветет, он нас снимет с номеров. Кабанов не было. На рассвете к нам пришел охотовед и сказал, что ждать больше нет смысла, видимо, кабаны вернулись в горы другими тропами. Утро было туманное. Выйдя на просеку, мы увидели сквозь туман несколько крупных зверей, бродивших под самой вышкой. «Вон кабаны, бейте с. подхода», сказал охотовед.

Наш темпераментный друг помчался в сторону пышки, я тоже прибавил шагу, но мне показалось, что движения зверей совсем не типичны для кабанов, к тому же, приятель, стремясь быть первым, мчался к вышке с таким шумом, что кабаны должны были бы сразу исчезнуть, Подбежав к ним метров на 100, он выстрелил. Звери продолжали бродить туда-сюда. Тут все поняли, что это не кабаны. Подойдя ближе, мы увидели стадо коров, мирно щипавших травку. Одна корова замерла на месте, широко расставив ноги. По правой задней ноге у нее струйкой бежала кровь. Она с грустью посмотрела на нас, и раздалось жалобное «мууууу»... Позвонили в Москву, получили телеграфом перевод на 800 рублей, расплатились с хозяевами. Хотели все сохранить в тайне, но из этого ничего не вышло, хотя хозяин коровы, получив деньги и отправив мясо на базар, клялся, что все останется между нами. Заглянув через пару дней к нам и увидев на столе увесистый кусок мяса, начальник охотхозяйства, хитро прищурившись, спросил: «Это та коровятинка?» Больше мы туда не ездили. А приятель, когда ему звонили, долгое время вместо приветствия произносил: «мууууу».
Хочу поговорить еще об одном возможном раздражителе, а порой и источнике стрессов, характере нашей спутницы и помощницы, охотничьей собаки. За всю жизнь я не встречал двух собак с одинаковым характером. О положительных сторонах говорить не буду, это знают все, но тут, как и у людей, «на бочку меда, ложка дегтя». Пожилой человек, а особенно больной, ждет от охоты одной радости, а общение с существом, имеющим дурной характер, пусть это даже любимая собака — превращает радость в сплошное огорчение.
Какие же черты «собачьего характера» могут довести человека до исступления? Во-первых, непослушание. Была у меня сучка Лада от прекрасных родителей. В два года она имела диплом по утке, белке и медведю. Усталости не знала (может быть, с этого все и началось). Хожу, бывало, с собаками по лесу с семи утра до 12 дня. К этому времени собаки устали, да и сам устал «как собака». Двух беру на сворку, Лада не подходит. Сажусь, она устраивается в десяти метрах, только я к ней — она в сторону. Предлагаю лакомство, не подходит. Идем к дому, она, сзади. Заходим во двор, она остается за забором. И так каждый раз. Потом вдруг подойдет, как ни в чем не бывало и смотрит преданно. Я ее никогда не бил, и она действительно очень была привязана ко мне, а вот все делала назло. Однажды, когда Лада в очередной раз «издевалась» надо мной, меня срочно вызвали к больному. Оставить за оградой собаку я не мог. И тут впервые у меня начался приступ, похожий на приступ стенокардии. Пришлось с Ладой расстаться...
А вот другой порок собачьего характера. Была у меня сучка, «скотинница». Работала не только по зверю и птице,но и по курам, баранам и домашним козам. Однажды мне пришлось заплатить сразу за 27 кур — это уже стресс. Что только я с ней ни делал, толку не было. Такой она и дожила до старости.
И, наконец, третий порок. После прогулки (двух-трехча-совой) или нетяжелой охоты, как только моя Занда чувствовала, что идем домой, она исчезала. В течение трех-четырех часов она обходила все дома в нашей деревне и в трех соседних, где были собаки. Летом, вернувшись с прогулки в 19—20 часов, ее приходилось ждать до 12 часов ночи. Она не приходила даже на выстрелы.
От таких собак следует избавляться. Конечно, кинологи будут говорить о неправильном воспитании всех трех «чудовищ». Но ведь у других собак — а у меня их был не один десяток — при одинаковом воспитании подобных замашек не наблюдалось.
Одним словом, в охотничьем деле я считаю необходимым освобождаться от всего, что вызывает отрицательные эмоции.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *